Daggerfall

English version

Подлинная Барензия, т. 6

Подлинная Барензия

Часть 6

Несколько дней Барензия была в печали, но затем воспряла духом. Она обнаружила, что ей нравится снова быть в пути, хотя скучала по Строу больше, чем ожидала. Их сопровождал отряд редгардских рыцарей, с которыми ей было хорошо, хотя они были более сдержанными, чем стражники торговых караванов, с которыми она проводила время. Они были общительными, но относились к ней с почтением, несмотря на ее попытки пофлиртовать. Симмах побранил ее, когда они были одни, сказав, что королева должна всегда держаться с королевским достоинством.

"Ты имеешь в виду, что я даже развлечься не могу?"

"Не с такими. Они ниже тебя. От владык надо желать милосердия, миледи. А не близости. Вы должны вести себя скромно и целомудренно, пока находитесь в Имперском городе".

Барензия скорчила рожу. "Я, с тем же успехом, могу вернуться в башню Блэкмур. Эльфы по природе своей неразборчивы в связях, знаешь ли. Все так говорят".

"Тогда 'все' ошибаются. Какие-то - да, какие-то - нет. Император - и я - ожидаем, что ты проявишь и проницательность, и хороший вкус. Позволь мне напомнить тебе, что ты получишь трон Морнхолда не по праву крови, а только из милости Тайбера Септима. Если он сочтет тебя неподходящей, твое правление закончится, не начавшись. Ему нужны ум, повиновение, благоразумие и безоговорочная верность всех, получивших назначение, и он ценит целомудрие и скромность в женщинах. Я настоятельно рекомендую тебе в своем поведении брать пример с Дреллиэн".

"Да я лучше в Блэкмур вернусь!" - обиженно воскликнула Барензия.

"Это не вариант. Если ты будешь бесполезна Тайберу Септиму, он позаботится, чтобы ты была также бесполезна и его врагам, - зловеще сказал генерал. - Учти это, если хочешь сохранить голову на плечах. Позволь также добавить, что власть приносит удовольствия другого рода, нежели удовлетворение похоти с низшими". Он начал говорить об искусстве, литературе, театре, музыке и грандиозных балах. Барензия слушала с возрастающим интересом, подогреваемым не столько его угрозами. Но после она робко спросила, может ли продолжать изучение магии, пока будет в Имперском городе. Симмаху это понравилось, и он пообещал все устроить. Осмелев, она сказала, что трое из сопровождающих их рыцарей были женщинами, и спросила, можно ли ей немного с ними потренироваться, исключительно упражнений ради. Генералу это понравилось меньше, но он дал свое разрешение, подчеркнув при этом, что тренироваться она будет только с женщинами.

Погода поздней зимы была хорошей, хотя немного морозной, и они быстро передвигались по крепким дорогам. В последний день их путешествия, казалось, весна наконец наступила, и началось таяние. Дорога стала грязной, и отовсюду слышались тихие, монотонные звуки падающих капель. Это был желанный звук.

Они подошли к большому мосту, ведущему в Имперский город на закате. Розовый свет окрасил белые мраморные здания в нежно-розовый цвет. Все казалось новым, грандиозным, безупречным. Широкий проспект вел на север, ко дворцу. Толпы разных людей и существ других рас были повсюду. В магазинах и гостиницах с наступлением сумерек замерцали огни, и на небе, одна за другой, появились звезды. Даже боковые улицы были широкими и ярко освещенными. Рядом с дворцом, с восточной стороны, вздымались башни огромной Гильдии магов, а с западной, в угасающем свете, блестели витражи огромного храма.

Апартаменты Симмаха располагались в великолепном доме в двух кварталах от дворца, рядом с храмом."Храм Единого", - пояснил он, когда они проходили мимо. Это древний нордский культ, вновь оживленный Тайбером Септимом. Он сказал, что Барензии будет нужно вступить в него, если император сочтет ее достойной.

Апартаменты были роскошны, но Барензии не понравились. Стены и мебель были совершенно белыми, слегка украшенные золотом, а полы были из черного мрамора. Барензия же привыкла к разным цветам и взаимодействию тонких оттенков.

Утром Симмах и Дреллиэн сопроводили ее в Имперский дворец. Барензия заметила, что все, кого они встречали, приветствовали Симмаха с почтением, порой граничившим с раболепием. Генерал выглядел так, как будто другого и не ожидал. Их проводили прямо к императору.

Утреннее солнце проникало в комнату через большое окно, освещая роскошный завтрак на столе и одного человека, сидящего против света, так, что виден был лишь его силуэт. Когда они вошли, он вскочил на ноги и поспешил навстречу. "Симмах, наш самый верный друг, я с радостью приветствую твое возвращение". Его руки слегка обняли Симмаха за плечи, остановив попытку темного эльфа преклонить колена. Барензия сделала реверанс, когда Тайбер Септим повернулся к ней.

"Барензия, наша маленькая беглянка. Как ты, дитя? Ну, позволь мне на тебя взглянуть. Симмах, она очаровательна, совершенно очаровательна. Почему ты скрывал ее от нас все эти годы? Свет вас не беспокоит, дитя мое? Стоит ли занавесить окно? Да, конечно". Он отмахнулся от возражений Симмаха и сам задернул шторы, не утруждаясь позвать слугу. "Простите за эту неучтивость, дорогие гости. У нас много дел, хотя это жалкое извинение не оправдывает забытого гостеприимства. Но да! Присоединяйтесь. Здесь есть замечательные фрукты из Чернотопья".

Они сели за стол. Барензия была ошеломлена. Тайбер Септим оказался совсем не мрачным, огромным воином, которого она себе представляла. Он был среднего роста, почти на голову ниже высокого Симмаха, хотя обладал хорошей фигурой и гибкими движениями. У него была обаятельная улыбка, яркие, даже пронзительные, голубые глаза, а белые волосы обрамляли темное обветренное лицо в морщинах. Ему могло быть от сорока до шестидесяти.

Он убедил их поесть и выпить, а потом повторил вопросы, заданные тогда генералом. Почему она ушла из дома? Ее опекуны плохо с ней обращались?

"Нет, ваше величество, - ответила Барензия, - честно говоря, нет. Хотя, порой, я так думала". Симмах придумал для нее историю, и Барензия рассказала ее сейчас, хотя и с некоторыми опасениями. Строу, помощник конюха, убедил ее, что опекуны, отчаявшись найти для нее подходящего мужа, хотели продать ее наложницей в Рихад. И когда на самом деле прибыл редгард, она испугалась и сбежала вместе со Строу. Тайбер Септим казался зачарованным ее рассказом, и увлеченно слушал, как она описывала путешествие в качестве сопровождающего торгового каравана.

"Как похоже на балладу! - сказал он. - Клянусь Единым, мы прикажем придворному барду положить ее на музыку. Каким очаровательным юношей ты, должно быть, выглядела".

"Генерал Симмах сказал, - Барензия остановилась в замешательстве, а потом продолжила. - Он сказал... ну, что я уже не так похожа на юношу. Я... повзрослела за прошедшие несколько месяцев". Она опустила глаза, стараясь изобразить девическую скромность.

"Он очень проницателен, наш верный друг Симмах".

"Я знаю, я была глупой девчонкой. Я должна молить вас о прощении, и моих добрых опекунов тоже. Я... я поняла это недавно, но я слишком стыдилась возвращаться домой. Я так хочу в Морнхолд. Моя душа истосковалась по родной земле".

"Наше дорогое дитя. Ты отправишься домой, мы обещаем тебе. Но мы надеемся, что ты некоторое время пробудешь с нами, чтобы ты могла подготовиться к серьезному и важному заданию, которое мы возложим на тебя". Барензия пристально посмотрела на него, ее сердце быстро билось. Все получилось так, как сказал Симмах. Она испытывала к нему горячую благодарность, но старалась удержать внимание на императоре. "Я польщена, ваше величество, и искренне желаю помочь вам и построенной вами великой Империи, как только смогу". Это звучало заученно, но Барензия на самом деле хотела сказать именно это. Ее восхитили красота города и повсеместный порядок, и ее восторгала мысль о том, что она может быть частью всего этого. И ей понравился Тайбер Септим.

Через несколько дней Симмах уехал в Морнхолд, чтобы исполнять обязанности правителя, пока Барензия не будет готова взойти на трон, после чего он станет ее премьер-министром. Барензия, с Дреллиэн в качестве компаньонки, поселились в комнатах в Имперском дворце. Ей были предоставлены несколько учителей, обучающих ее тому, что было нужно для королевского образования. В это время она серьезно заинтересовалась магией, но изучение истории и политики оказалось ей совсем не по вкусу.

Иногда она встречала Тайбера Септима во дворцовых садах, и он неизменно вежливо спрашивал о ее успехах и упрекал ее с улыбкой за незаинтересованность в делах управления. Но всегда с радостью объяснял ей некоторые тонкие вопросы магии, и с ним даже история и политика казались интересными. "Это люди, дитя, а не сухие факты в пыльной книге", - говорил он. Когда она стала понимать больше, их разговоры становились длиннее, глубже, чаще. Он говорил с ней о том, каким видел объединение Тамриэля: каждая раса по отдельности, но с общими идеалами и целями, работающими для всеобщего блага.

"Некоторые вещи универсальны, их разделяют все чувствующие народы, - говорил он. - Так Единый учит нас. Мы должны объединится против злобных, жестоких, уродливых - орков, троллей, гоблинов и других подобных тварей - а не сражаться друг с другом".

Его голубые глаза загорались, когда он говорил о своей мечте, а Барензия восхищенно слушала его. Если он приближался, ее тело, с той стороны, где был он, пылало, как будто он был огнем. Когда их руки соприкасались, ее всю покалывало, будто он был заряжен заклинанием электрошока. Однажды, очень неожиданно, он притянул ее лицо к себе и нежно поцеловал в губы. Она отступила через некоторое время, удивленная силой своих чувств, и он немедленно начал извиняться. "Я не хотел так делать. Просто... ты так красива, милая. Ты такая красивая". Он смотрел на нее с безнадежной тоской в глазах. Она отвернулась, по ее щекам текли слезы. "Ты разгневалась на меня? Не молчи".

Барензия покачала головой. "Я никогда бы не разгневалась на вас. Я люблю вас. Я знаю, что это неправильно, но ничего не могу поделать".

"У меня есть жена, - сказал он. - Она хорошая и добродетельная женщина, мать моих детей. Я никогда не смогу оставить ее, но между нами пустота, нет душевного родства. Она бы хотела, чтобы я был иным, чем я есть. Я самый могущественный человек во всем Тамриэле, и... Барензия, думаю, я самый одинокий человек во всем Тамриэле. Власть! - произнес он с презрением, - Я бы добрую часть ее обменял на юность и любовь, если бы боги даровали мне такую возможность".

"Но вы сильны, и энергичны, и полны жизни, в вас этого больше, чем во всх, кого я когда-либо знала".

Он неистово потряс головой: "Сегодня, может быть. Но меньше, чем вчера, в прошлом году, десять лет назад. Я чувствую, что смертен, и мне больно".

"Если я могу облегчить твою боль, позволь мне", - Барензия придвинулась к нему, протягивая руки.

"Нет. Я не заберу у тебя твою невинность".

"Я не так уж невинна".

"Как так?" - голос императора прозвучал резко, его брови сошлись на переносице. У Барензии пересохло во рту. Что же она сказала? Но теперь пути назад не было. Пусть узнает.

"Был Строу, - поколебалась она. - Я... я тоже была одинока. Я и сейчас одинока. И не так сильна как вы". Она смущенно опустила глаза. "Я... я недостойна".

"Нет, нет. Совсем нет. Барензия, это не продлится долго. У тебя есть долг перед Морнхолдом. У меня перед Империей. Но почему бы нам не поделиться тем, чем мы можем, и молиться, чтобы Единый простил нам нашу слабость?"

Тайбер Септим протянул руки - и без слов, Барензия приняла его объятия.